Такие дорогие деньги

Все последние годы монетарныe власти страны рассматривают в качестве своего главного внутреннего врага инфляцию. Борьбе с ней они остаются неизменно верны. Вот и в подготовленном в 2004 г. Центробанком документе об основных направлениях деятельности записано: «...главной целью единой государственной денежно-кредитной политики, проводимой Банком России совместно с правительством Российской Федерации, является устойчивое снижение инфляции и поддержание ее на низком уровне».

Истоки российской инфляции

Сама по себе цель не вызывает особых возражений – рысаков инфляции надо укрощать. Вопрос в другом: в чем видят идеологи этого курса ее причины. Практически все их высказывания сводятся к одному тезису: в экономике слишком много денег, которые она не способна, как желудок плохую пищу, переварить, и нужно денежную массу любыми путями ограничивать.

Но действительно ли причина инфляции в том, что страна переполнена деньгами? Цифры свидетельствуют о том, что положение прямо противоположное. Сегодня уровень монетизации российской экономики составляет всего 20% от ВВП – это один из самых низких в мире показателей. В развитых странах он достигает 70%, причем некоторые из них борются не с инфляцией, а с дефляцией. А в Китае коэффициент монетизации вообще превышает 200%. Где же в таком случае истоки российской инфляции? Как известно, деньги тоже товар, который продают и покупают, а следовательно, они имеют свою цену. В России цена денег очень высокая, и именно этот фактор в первую очередь стимулирует инфляционный процесс. А как раз с ним наши денежные власти борьбу почти не ведут. Более того, то ли по злому умыслу, то ли из-за фатального непонимания делают многое для того, чтобы цена денег у нас не падала, а, наоборот, возрастала. Нехватка и избыток денег Итак, сегодня инфляция не имеет монетарных причин, еe порождает не избыток предложения денег на рынке, а их недостаток. Деньги у нас становятся дорогими, когда поступают на прилавки банков в качестве денежного продукта. Правительство и ЦБ проводят жесткую политику «валютного управления», когда золотовалютный запас растет на 20% быстрее, чем денежная база. По мнению экспертов, он уже на $20-25 млрд. превысил необходимый уровень. Банк России постоянно сетует на то, что вынужден увеличивать количество рублей в обращении. Это так, но для того чтобы понять, как влияет этот все увеличивающийся финансовый поток, надо посмотреть, куда он реально течет? Основная его масса поступает в ТЭК и другие экспортоориентированные отрасли. Каждая из них имеет свои банки, где эти деньги и застревают. Сегодня на депозитах в ЦБ накоплено примерно столько же средств, сколько и на корсчетах других банков, обслуживающих платежный оборот. Таким образом, каналы межотраслевого перетока капитала в России функционируют плохо. Это в равной степени относится как к межбанковским, так и к межотраслевым проводящим финансовым сетям. В итоге получается, что при общем переизбытке средств неэкспортный сектор испытывает нехватку денег. Поэтому когда руководство ЦБ уверяет нас в том, что российская экономика страдает от перенасыщения капиталами, то оно право лишь в части, которая относится к сырьевым секторам. Что касается остальных, то там живут в условиях денежного дефицита.

Безналичный разогрев спроса

Сама структура денежной базы, как и структура нашего экспорта, весьма архаична: наличных рублей в 2 раза больше, чем денежных средств на счетах банков. А, как известно, основной вклад в формирование денежной массы принадлежит безналичным денежным средствам. Сегодня же в ее создании участвует лишь 1/3 эмитированных средств. Академик Абел Аганбегян считает, что нужно отказываться от наличного оборота, активней переходить на чеки и карточки. Для этого следует перечислять в банки всю зарплату для зачисления ее на карточные счета, выдавать чеки, ограничивать наличный оборот. Запретить банку в одни руки выдавать, например, более 50 тыс. рублей. Попробуйте в США $10 тыс. получить наличными. Нужно дойти до руководителя отделения, подробно описать, зачем понадобилась наличка. А люди, оплачивающие покупки карточкой, всегда тратят больше, поэтому спрос разогревается.

Если же посмотреть на структуру российской денежной массы, то получается весьма своеобразная картинка. Примерно 100 млрд. руб. приходится на депозиты банков, принадлежащих к сырьевым олигархическим группам, 250 млрд. рублей намертво осело в ФОРе, и лишь 150 млрд. рублей, или немногим больше $5 млрд., участвует в кредитной эмиссии. Одна из проблем экономики – это способность определять стоимость кредитных ресурсов, как при размещении, так и при их привлечении. В мире этот вопрос решается с помощью деривативов на процентные ставки, например, с помощью процентных фьючерсов. По действующему российскому законодательству дериватив может быть только на базовый актив, а процентная ставка таковым не является. Сегодня финансовые власти страны проводят активный «новый курс», который можно назвать «Сбережение в ущерб инвестициям». Все бюджетные средства находятся в казначействе, золотовалютные резервы растут, но не работают на экономику, плюс к этому создается Стабилизационный фонд. Общий объем финансовых ресурсов властей оценивается в 3 трл. рублей, из них примерно 500 млрд. крутятся внутри России, остальные средства либо находятся без движения на балансе ЦБ, либо размещены в низкодоходные активы зарубежных государств.

При этом руководство страны постоянно, как молитву, твердит о необходимости привлечения зарубежных инвестиций, но не использует примерно $100 млрд. собственных свободных ресурсов.

«Это настоящий грабеж!»

До сих пор Центральный банк уделяет очень мало внимания снижению издержек банковского бизнеса, которые в России одни из самых высоких в мире. По оценкам экспертов, издержки в отечественном банковском секторе составляют примерно 10% от объема платежных оборотов, в то время как в странах ЕС этот показатель находится на уровне менее 2%. Уже не один год банковское сообщество ведет упорные бои с ЦБ за снижение нормативов отчислений в ФОР. Тем более что в развитых странах и странах Восточной Европы процент отчислений в фонды обязательного резервирования снижается. Так, в Польше он установлен на уровне 3.5%, в Словении – 4.5%, в Венгрии этот показатель снижен с 12% до 5%. В США резервированию подлежат только трансакционные счета, депозиты юридических лиц и пассивы в евровалюте.

Только в России резервные требования не меняются уже 4 года. Последний пересмотр был произведен в 2000 г., в результате чего норматив по депозитам физических лиц установлен в размере 7%, а по депозитам юридических лиц в рублях и иностранной валюте – 10%. По мнению вице-президента АРБ Анатолия Милюкова – это настоящий грабеж. 7% от вкладов банк передает в ЦБ, но никто не освобождает его от обслуживания этой суммы, необходимости начислять на нее проценты по вкладам. Одновременно банк несет потери из-за того, что эти деньги не используются в качестве кредитных ресурсов. В результате, согласно расчетам А. Милюкова, банк теряет 26% прибыли. Снижение отчислений в ФОР в 3 раза увеличило бы прибыль в 1.5 раза.

Вице-президент АРБ полагает, что методологически вопрос о ФОРе не проработан, нет исследования по функциям и способам организации Фонда. АРБ предлагает в течение полугода разработать концепцию по снижению отчислений в ФОР, но она не принимается из-за высокой инфляции. Однако инфляционный процесс вовсе не зависит от того, что в резерв изъяли 270 млрд. рублей, а вызван монопольными ценами на сырье и другими факторами. Если отдать значительную часть ФОРа банкам, они могли бы кредитовать экономику в большем объеме.

Недостаток ФОРа еще в том, что он замораживает деньги на длительный срок, а банки получают с рынка краткосрочные ресурсы. В результате снижается ликвидность кредитных организаций, ограничивается возможность выдачи длинных кредитов. Неся потери, банки вынуждены покрывать их за счет увеличения стоимости своих услуг и кредитных ресурсов. А это по цепочке ведет к росту цен во всей экономике. Правда, Центробанк все же снизил отчисления банков в Фонд обязательного резервирования по привлеченным средствам юридических лиц в валюте на 1%. Трудно объяснить рационально это решение, скорее всего, это способ поменять что-то так, чтобы ничего не изменилось. Банки восприняли эту новость как подачку, которая фактически ничего не дает.

Тропой Скупого рыцаря

Не секрет, что стране нужны инвестиции. Надо обновлять фонды, износ которых составляет более 50%, а средний срок службы машин и оборудования – более 20 лет. Уровень же капвложений очень низок – 18-20% от ВВП. Ни одной стране не удавалось при такой норме инвестиций устойчиво развиваться темпами в 6-7% в год.

В то же время, по оценке Всемирного банка, в стране, которая, как Россия, пытается проводить масштабную модернизацию экономики, инвестиции должны составлять не менее 60-70% от ВВП. В тех странах, которые быстро развивались на протяжении долгого времени (10 и более лет) – Испания, Ирландия, Япония, Южная Корея, Тайвань, – норма инвестиций составляла от 25% до 40%. Однако государство озабочено отнюдь не увеличением инвестиций, более того, такую политику оно считает опасной как способную разжечь очаг инфляции. Правительство предпочитает проводить курс на всемерное увеличение сбережений. Сбережениями является профицит бюджета – это мертвые деньги, которые просто лежат и обесцениваются. Сбережениями является и огромный прирост резервов ЦБ. Академик Аганбегян приводит такие расчеты: норма достаточности золотовалютных резервов ЦБ, если считать по мировым стандартам, – $25 млрд. С учетом того, что у нас большой долг, высокие риски и высокая зависимость от мирового рынка, следует добавить еще $15 млрд. – получится максимум $40 млрд. У нас же почти вдвое больше. Эта политика напоминает скупого рыцаря: все вокруг бедные, инвестиций нет, здания, машины, оборудование – ветхие, а мы складываем в сундук золото и валюту.

Недавно ЦБ опубликовал информацию о том, куда идут золотовалютные резервы. Оказалось, что на половину из них мы покупаем ценные бумаги развитых стран, например США, дающие 2-3% доходности в год. Наши финансовые руководители полагают, что, складывая деньги в сундуки неприкосновенных фондов, наносят удар по инфляции. На самом же деле, это как раз мера, способная ее увеличить, так как дефицит денег приводит к росту их стоимости.

В результате мы не только имеем инфляцию, но и ограничиваем возможность для инвестирования, сужаем сферу применения кредита.

Во многих странах для стимулирования развития экономики считают необходимым идти на дефицитный бюджет. В США это даже предусмотрено законом о ФРС, в котором говорится: «Совет директоров ФРС и Федеральный комитет по открытым рынкам будут поддерживать долгосрочный рост денежных и кредитных агрегатов, соизмеримый с долгосрочным экономическим потенциалом увеличения производства. Это осуществляется в целях эффективного обеспечения максимальной занятости, стабильных цен и умеренных долгосрочных процентных ставок».

Вот бы и нам принять подобный закон! Так ведь и ЦБ, и Минфин горой встанут против. В чем же великий секрет такой политики? Он весьма прост. За предыдущие годы наши монетарные власти накопили опыт борьбы с инфляцией. Механизмы, которые для этого используют, весьма просты. А вот снижать стоимость денег труднее – для этого нужны более тонкие инструменты. А зачем думать и изобретать, когда можно действовать по примитивному шаблону.

2004

Владимир Гурвич